Вторые Абрамкинские чтения. Марина Клещева.

 "Духовный крематорий" 

Марина Клещева

Этапы

"Боксы" так называемые - "грязные", и "сборки" в тюрьмах никто не отменял. В любом случае людей сначала собирают где-то в кучу, а потом только этапируют. Часто это просто ничем не оснащенная камера, с узкой скамейкой, на которой человек может сидеть ночь, день... В таких боксах нет ни воды, ни туалета, ни прочих необходимых условий. Столыпинский вагон, как все знают, вагон последний. Разделён на небольшие камеры, вместо дверей у которых - решетка. То есть женщина должна лежать, переодевается и пр. на всеобщее обозрение то и дело проходящих по продолу конвоиров. По крайней мере было так. Не думаю, что сегодня эти вагоны каким-то образом реконструировали. Со мной ехала женщина из Воронежа через Орловское СИЗО. Проехала она тогда несколько пересылочных тюрем, и в результате по прибытию в колонию у неё была обнаружена чесотка, вши головные и даже лобковые. Никто на пересылках особо не пытается осмотреть людей на наличие таких болезней - какой смысл осматривать заключённых, если впереди не одна пересылка?! А и ни один из них не сможет доказать, на какой пересылке он смог все эти болезни подцепить. В принципе все, что может сказать заключенный, недоказуемо. Будешь жаловаться - «пресс». Так уж принято считать, что люди криминальной направленности - лжецы, поэтому веры им нет и не может быть. А родственники жалуются со слов этих лжецов, и им тоже веры нет, так как они люди заинтересованные. Можно много и не говорить об этапах и пересылках - сплошная антисанитария и унижение человеческого достоинства.

Обыски

Это, обязательно: плохо отапливаемые помещения или, чего хуже, коридор. Где вас раздевают догола люди в камуфляже, часто с недовольными лицами, словно их заставили копаться в дерьме. На любые вопросы или замечания звучат одни и те же фразы - "мы вас сюда не звали", на возмущения - "в карцер пойдешь". Ну, если на то пошло, мы к вам сами и не шли. Проверяют на наличие запрещенных предметов во влагалище. Это или присядка, или же гинекологическое кресло (в колониях) и помещение, не особо выделяющееся санитарией. Пройдёт этап, и в нем будут проводится какие-либо другие мероприятия в одежде, без бахил, и прочих установленных правилами санитарии средств, оберегающих человека от всякого рода бактерий.

Стоять голой перед людьми, не похожими на врачей и все с теми же недовольными лицами - процедура довольно унизительная. Доставать прокладку из трусов и показывать её не врачу это издевательство. На обысках при выходе с промзоны эта процедура производится при остальных заключенных. Одно дело, когда это просто прокладка, другое - когда у заключенной менструальный цикл. Некоторые пытаются объяснить, что там кровь, руки грязные, менять её надо сразу. Но, как правило, это обстоятельство сотрудников, присутствующих на обыске, приводит в ещё большую подозрительность. Раз так рьяно заключенная не хочет доставать прокладку, значит точно там что-то есть. И приходится обратно укладывать использованную прокладку, не помыв рук, не заменив прокладку на новую.

Были времена

Все-таки практика 2000 года, когда в Шаховской колонии женщинам представляли возможность ходить в нерабочее время в одежде вольного образца, когда женщины с большими сроками получили возможность уйти по УДО много раньше положенного срока, когда не заставляли всех строем передвигаться в столовую, и проводилась большая работа психологов и социологов, для меня очевидно показала, что очень много женщин, попавших под гуманизацию, сегодня изменили свой образ жизни, вышли замуж, работают, нарожали детей… И среди них есть наркоманки, которые, как говорится, слезли с иглы. Я это утверждаю, так как с некоторыми из них общалась и общаюсь лично.

О реабилитации

Реабилитация заключённых должна начинаться чуть ли не с первого дня его приезда в зону. За свой срок человек может решить массу проблем, которые скопились у него на свободе до ареста. Часто из-за того, что человека отпружинивают во всех инстанциях, и ему некому объяснить куда и с каким вопросом обращаться, он возвращается обратно в тюрьму.

О мыльном-рыльном

Я не знаю, какие мыльные принадлежности выдаются сегодня, но в то время, когда я находилась по ту сторону забора, это было, как правило, самое дешевое и не совсем пригодное для стирки и мытья мыло.

Отоваровка

Зарплаты в колониях низкие, хотя женщины работали по 12-14 часов. И в день отваривания в магазине долго приходилось размышлять, что можно приобрести на эту сумму. Только в том случае, если ты передовик труда или состоишь в какой-либо секции, ты можешь получить право на дополнительное отоваривание. А что если это человек бесталанный, человек не желающий вступать в какие-либо секции, потому что они противоречат его пониманию жизни?! Что если у человека некому прислать посылку?!

УДО

Знаю, сегодня в Шахово опять всех построили по пятеркам, одели строго по образцу… и уйти по УДО нет никакой возможности. Женщины со сроками 15-16 лет «оставили» по 1 году 6 мес. от срока?! Что может изменить женщина, которая попала в тюрьму в 18-ть, а вышла в 33?! Как адаптироваться человеку, потерявшему за это время родителей, не имеющему трудовых навыков, образования… В колониях выдают бумаги о том, что ты имеешь стаж… Но куда ты пойдешь с этими бумагами, на работу кто тебя примет?! Паспорта, как делали не всем, так до сих пор и выходят люди без паспортов, если у них не пришёл ответ на запрос, если нет кому позаботиться с воли, если некуда прописаться. Паспорта в основном меняют тем, у кого уже имеется паспорт старого образца, или же кто-то позаботился о запросах по ту сторону колючки.

Родственники

Первый вопрос, который мне всегда не давал покоя, это - близкие заключённых. Сотрудники СИЗО и колоний зачастую относятся к ним так, словно они были соучастниками преступлений, совершенных их осуждёнными и подследственными родственниками.

Если смотреть правде в глаза, то люди, которые являются близкими родственниками, не только разделяют участь своих непутевых сыновей, дочерей, отцов, матерей, но и несут более тяжкий крест, чем сами заключенные. Они недоедают, недопивают, донашивают последнюю одежду, работают как одержимые на двух-трех работах для того, чтобы расплатиться с адвокатами, собрать лучшую передачу, обеспечить лучшее положение для своего близкого человека.

Вот здесь-то и начинается то, о чем они обычно стараются молчать. Причем я сталкивалась с агрессией, исходящей чаще всего от младшего состава представителей администрации. Мало того, что родственники во многих учреждениях начинают занимать очередь в посылочную с 5-то утра. Часто едут издалека. А это плюс два, три, а то и больше, часа дороги.

Их встречают, словно они в чем-то провинились перед сотрудниками, или должны им чего-то. Со стороны смотришь на матерей и жен и складывается ощущение, что это порабощенный народ пришёл к хану за милостью. Нам усердно прививают чувство вины перед обществом за поступки наших детей. Раньше винили ещё и школу. Но сегодня школа как-то выкрутилась и ушла из разряда обвиняемых.

Сотрудники говорят: "Мы тоже люди, и у нас бывают проблемы дома и плохое настроение". Хочу заверить, что у некоторых настроение всегда плохое. Такое чувство, что при приёме на работу в пенитенциарные системы выбирают людей злющих, с нарушенной психикой и хамов.

При этом слышу иногда из толпы (родственников): "Я пару тыщ в магазин подкинула, и у меня взяли все 35кг, вместо положенных 30". Деньги как всегда делают своё доброе дело. "Вон там образцы на стене! Смотрите лучше", "Нет такого чая! Что, «прайс» не видите?!" Вот эти и подобные им фразы звучат в такой форме, словно тебе пытаются напомнить, что ты дебил, что ты мать (отец, жена ..) преступника, а значит заслужил(а) такое отношение к себе. Родители виновато улыбаются в ответ. Вот-вот и падут на колени перед вершителями судеб их детей. Должно ли быть так? Я уверена - нет. Обслуживающий персонал должен быть внимателен к своему клиенту.

Сегодня в нашем СИЗО города Серпухова, и, как слышала, не только в нашем, запретили передавать моющие средства и мыльные принадлежности в передачах. Исключительно через магазин. Очереди у нас небольшие, и складывается впечатление, что СИЗО решило таким образом повысить товарооборот своего магазина. Я не против, но ... цены в магазине на товары намного больше, чем можно найти в магазинах города. И качество сомнительное. Все это очень бьёт по карману и так уже обобранных до нитки родственников. Что можно намешать в шампунь или гель, которые и так принимали исключительно в прозрачной таре!

Очень мило разговаривает по телефону начальник учреждения. Сегодня на личный приём, наверное, можно попасть только в случае летального исхода заключенного. Приемный день существует, но все это проводится с телефона коммутатора. Хочется, чтобы администрация учреждений не забывала о тех трудностях, которые приходится испытывать родственниками. Это долгие дороги, длительное стояние в очередях (жару, холод, дождь), без завтрака, обеда и ужина. Это постоянное нервное напряжение и унижения во всех инстанциях. Наше общество не в малой степени виновно в том, что преступность увеличилась. И не стоит казнить и добивать родителей тех, кто провинился (или не провинился) перед законом.

Медицина

Думаю, ни для кого не секрет, что актируют у нас в колониях за месяц до смерти. А то и того меньше. В СИЗО же на моей памяти не было проведено ни одной актировки по болезни. Да, смягчающее вину обстоятельство. Срок меньше. А вот отпускают даже со смертельной болезнью крайне редко. Причина в том, что в учреждениях просто отсутствуют какие-либо условия для этого. Вывозить же заключённых за пределы учреждения, а по нескольким врачам никто не будет. Если есть родственник, который принес уже имеющиеся справки, тогда тебе возможно будут выдавать надлежащие препараты. А нет родственников, голословно заключенному никто не обязан верить. В том же 1999 году, когда я приехала в женскую колонию Шахово, то полгода находилась в ужасе. Потому что за эти полгода произошло три или четыре смерти. Для колонии, где 1200 заключённых, это чересчур. Не могу сказать, с чем это было связано.

В СИЗО у нас в Серпухове обычно имеется всего два медика, которые работают по сменам. Сегодня в СИЗО нет стоматолога. Во времена моего пребывания худо-бедно был приходящий стоматолог. Всем известно, что такое зубная боль в запущенном виде. Люди с ослабленным иммунитетом обычно страдают постоянными зубными болями и флюсами. Температура непроходящая, и сбить её при отсутствии стоматолога невозможно. С гинекологом тоже проблемы. Гинеколог присутствует только при поступлении заключённых в СИЗО. Остальное лечится левомицетином или другими не дорогостоящими препаратами. Препараты более действенные также могут получить только заключенные, которым их принесут родственники. Но без подтверждения диагноза и у них лекарства не примут. Нет подтверждённого специалистом диагноза, жди отправки в колонию. Там есть, там посмотрят, и, если захотят, найдут источник заболевания. Вывозить же заключенного из СИЗО просто не выгодно. Это бензин, это дополнительный конвойный наряд, и пр. платные причины. Поэтому проще тянуть резину и отправить человека на этап - «баба с возу, кобыле легче".

В самих же колониях (я могу сказать только о тех, где была) есть такая система отбрыкивания. Нужны швеи. Нужны тендеры, так как колонии женские живут чаще на самоокупаемости. Работают пооперационно. И если вдруг швея на какой-либо операции заболела, то заменить её сложно. Её операцию может выполнять другая мотористка, но это затормозит процесс пошива, так как у той имеется ещё и своя операция. Вот здесь и начинается первоначальное издевательство над заключенной.

При малейшей жалобе на боль актив отряда вместе с мастером, а часто и начальником отряда начинают загонять жалобщика обратно за швейную машинку. Жаргонное "косит", то есть притворяется, звучит из уст не только бригадиров и их прихвостней, но и от людей в погонах. Никогда в жизни не забуду смерть 27-ми летней осуждённой по имени Наталья. Она вообще была далека от криминала и своим поведением, и разговором, и манерой общения. Точно знаю, что она взяла на себя вину мужа-наркомана, который убедил её взять вину на себя, потому что ей много не дадут из-за наличия двух детей. На день открытых дверей приезжала её Мама - учительница с двумя детишками! И ясно было, что эта семья и криминал живут на разных планетах. Поэтому и снаивничала наша Наталья. И вот она стала жаловаться на желудок. Иногда её с фабрики выводили в санчасть, давали таблетки от желудка...но не помогало. Потом началось то самое "косит". Её не выпускали с фабрики, в обед она отлеживалась на кроях, сваленных в стороне. Иногда приходил медик прямо на фабрику, делал укол. Опять же на кроях. Она ночью ходила в санчасть просить таблетки. Ей давали. Но, так как это злосчастное "косит" повисло на ней клеймом, то и она сама уже не решалась требовать выезда на вольную больницу, а другим это и подавно ненужно было. Она умерла через несколько дней, в санчасти колонии. Оказалось, что муж, наркоман, наградил её и гепатитом "Б". Я её пришла проведать, а на следующий день её не стало. Правда, за месяц до смерти, её все-таки перевели с фабрики в фотографы. Она могла свободно сходить попросить таблетку и полежать в свободное время на кровати. И здесь, думаю, не секрет, что заключенных с диагнозом "гепатит" в СИЗО и колониях больше половины. Но серьёзно этой проблемой никто не занимается. Зачем? Их же большая часть населения колонии. Как говорится, "поболит и отвалится". А сами гепатичики чаще даже не знают, что печень начинает болеть с ощущения боли в желудке. Знаю по своему опыту, так как умудрилась дважды переболеть желтухой. Кстати, за свои 11-ть отсиженных лет увидела женщину, которой судья наличие гепатита провел как смягчающее вину обстоятельство. Не помню, откуда она родом, но что-то вроде Новгорода.

Никому из представителей администрации болячки заключённых невыгодны по многим причинам. И это ясно каждому здравомыслящему человеку. Раньше нам давали в тюрьме "левомицетин" от всех болезней. Голова болит - левомицетин, нога - то же. Но тогда действительно все-таки были злосчастные (19)90-е. Сегодня мало что изменилось, особенно, в наших СИЗО. Садиться надо здоровымJ

А наркоманы сейчас все больше беззубые, поэтому зубы им не лечатJ…

Тема зубов очень важная и в плане ресоциализации - большинство все-таки освобождаются и пытаются устроиться на работу, а какие шансы у беззубого (или, тем паче, беззубой)?! Нужны стоматологи и протезисты, это надо включить в план реабилитации.

Хотя в Шахово зубы вставляли. Мне предлагали, но я отказалась, потому что это были деньги из «кассы», из которой выписывали деньги на нужды - собиралась некая сумма из зарплат заключённых (мы, конечно, не знали, какая сумма, но это было по общему согласованию). И вот оттуда высылались деньги детям, у которых создавалось сложное положение, мамам заключённых, больным родителям и пр. Заключенная писала заявление на материальную помощь близким, оно рассматривалось на одном из собраний, и деньги отправлялись. Некоторые овцы умудрялись вставить себе зубы из этой кассы. Это, конечно, тоже делалось с одобрения начальства. Пришла, наплакалась, что скоро освобождаться, зубов нет, на работу не возьмут, замуж тоже…JJ Такая касса существовала в Шаховской колонии. Мне было стыдно брать деньги из этой кассы. А другие не гнушались...

Да, еще: в Шахово у ВИЧ-инфицированных не было стоматолога. Не могли найти врача, готового им зубы вырывать. Одна ВИЧ-инфицированная два месяца ночами на верхнем ярусе ночами каталась и выла от боли. А в Можайске у женщины дотянули до того, что фингал под глазом появился. Потом резали.

Женское СИЗО-6, Москва

Комментарий к посту Анны Каретниковой

Ну, ничего не меняется в этом СИЗО!  Я там была в 1999. Конечно тогда кроватей хватало. Но в огромной камере, в которую нас завели с подельницей, все женщины ходили с пластиковыми бутылками с нагретой водой вместо грелок. Одеяло солдатское на плечах. А оно, я вас уверяю, не греет ни хрена. Я услышала, что душ есть, полетела… Мне говорят: «Не ходи, вода холодная и не идёт совсем». А я пошла, мне так хотелось после боксов постоять под душем, хоть даже под холодным. Зашла, включила воду.... Одна ледяная капля - бум-бум-бум. Я сразу вспомнила про генерала Карбышева. Ещё потом суп давали. Я спрашиваю: «А чего это за картошка в нем, как бумага туалетная, на вкус?" Мне говорят: "Да она здесь всегда такая, типа Ролтон». Я чувствовала себя тогда королевой, мне мужики в СИЗО Серпухова ватное одеяло, простеганное, подогнали, мне его в Шестёрке пропустили!

А вот с жалобами такая хрень еще, наверное, с 80-х. Коллективные жалобы не принимаются. Только дурак не понял бы почему так:

1. Выявлять дезорганизаторов.  А чаще делать крайними тех, кто много правды говорит.

2. Можно всегда провести индивидуальную работу с каждой из жалобщиц. То бишь подмять под свою диктатуру.

О психологах

Нужны ли в колониях психологи? Моё мнение - конечно нужны. Нужны психологи и социологи. Только не те, кто пришёл в те места просто для того, чтобы строить карьеру, или потому что обязывает образование. А такие, которые способны слышать, видеть и чувствовать. Большая часть контингента в колониях - люди запутавшиеся, потерявшиеся в жизни, не получившие должного определения ценностей в жизни. Живут по своим канонам: «мать, жена - святое». Но святость эта исчезает очень быстро после того, как человек выходит на свободу. Это - то же стадное чувство, по которому учат воровские понятия. А человек и в неволе должен оставаться личностью.

И вот цель психолога - научить людей разбираться в своих психологических проблемах. Не каждый человек даже себе способен признаться, что он делает не так, почему так судьба к нему неблагосклонна. Психология - это та же Библия, только не каждый это знает. То, что мы зачастую приписываемых божьему промыслу, зачастую обычные психологические проблемы. Но заключенному проще пойти в церковь и попросить прощения или причастия, а потом выйти и покрыть всех матом.

Психологи нужны для того, чтобы человек смог понять истинную причину всех своих бед. Чтобы научился жить не только в рамках дисциплины, навязанной режимными требованиями и воровскими понятиями, но и за её пределами. Работа с психологом уводит человека от серых будней и даёт возможность заняться самоанализом.

Мы все живём в суете, и времени на анализ внешних и внутренних факторов практически не остаётся.

Часто работа психологов ограничивается одними аутотренингами. По себе знаю, что не всегда, сидя в кресле под монотонный глас психолога, под музыкальное оформление, ты отключаешься от внешней политики. Конечно общая картинка для психолога всегда приличная: заключенные расслабленно сидят в мягких креслах, глаза закрыты, отвечают на вопросы по заданному плану. На самом деле мало кто уходит в состояние нирваны и занимается релаксацией. В условиях колонии очень сложно отключить свой мозг даже на минуту. Здесь нужна более глубокая работа и умением психолога отвлечь человека от его мыслей. К сожалению, психолог - каждый пятый, а в полную силу работать никто не хочет. Как и везде, в этой сфере считают главными отчётность и присутствие на работе.

Социальные работники тоже мало времени уделяют людям, которые не научились жить на свободе, добиваться положенного и уживаться в законопослушном коллективе. Проще сказать, коммуникабельностью от нас на воле и не пахнет. Этому пример многие мои знакомые, мужья, сожители и пр. Каждый пытается занять своё место в коллективе с помощью так называемой «распальцовки». Да и после стольких лет проживания в постоянном гноблении и строгой дисциплины бывшему заключенном везде мерещится, что его опять пытаются подмять, согнуть и прессануть. Да, все - взрослые люди и должны вроде как сами уже научиться вести себя нормально. Но здесь стоит учесть тот факт, что человек, попавший в изоляцию, практически остаётся в том возрасте, в котором он первый раз попал в тюрьму. Очень хотелось бы, конечно, чтобы администрация уделяла больше внимания духовному развитию человека, и помогала взрослеть и расти. И в этом случае должны быть задействованы в большей мере психологи, социологи и конечно начальники отрядов. Но, как правило, в нашей пенитенциарной системе даже при наличии в учреждении нескольких психологов и социологов их подход к работе остается чисто формальным.

И, последнее, но не менее важное, что хотелось бы сказать: о необходимости огромной психологической работы в колониях и тюрьмах, которая должна начинаться не за полгода до освобождения человека, а с первого дня его поступления в любое из подобных учреждений; и что тренинги, беседы и тестирования должны проводиться и с сотрудниками администрации, причем не взирая на чин и положение. Поскольку психологический фон у сотрудников подобных дисциплинарных учреждений, оставляет желать лучшего.

P.S.

Я хочу сейчас написать о том, о чем не успела сказать в Мемориале на чтениях Валерия Абрамкина. А я должна была, обязана это сказать. Но времени было мало, выступающих было много, и вопросы поднимались о негативных сторонах пенитенциарной системы – об избиениях, смертях, беспределе администрации.

Самым светлыми в этот день были воспоминания о Валерии Абрамкине и рассказы психологов, которые занимались творчеством с осуждёнными. Меня, конечно, бог отвел от колоний, где совсем жуткие условия содержания. В 1990-х я приехала в показательную колонию Можайска, а в 99-м - в колонию строгого режима (в то время его уже смешивали с общим) Орловской области пос. Шахово, которая тоже заняла статус показательной.

К сожалению чаще всего показательная колония в народе несёт за собой статус «показушной». То есть с виду вроде пионерлагерь, а внутри - духовный крематорий. В 90-х годах проводились эксперименты в Можайской колонии в отношении УДО, свиданий за пределами колонии, отпусками за пределами колоний, дополнительных посылок ... за хорошее поведение. Но администрация тут же уцепилась за эту возможность и позволила лютовать и беспредельничать тем, у кого появилась возможность использовать эти блага в первую очередь.

Зечки начали пожирать друг друга смертным боем (за невыполнение нормы выработки, за нарушения режима (мелкие и не очень), за нежелание учится в ПТУ и пр. Короче все было в добровольно-принудительном порядке. Иначе жопа. Потому что актив мог в ночи избить осужденную в туалете, на работе в подсобном помещении, и решать, где ей спать, как ходить...как дальше отбывать срок наказания.

И вот что было делать таким как я ?! Только обороняться, хапать нарушения и сидеть в ШИЗО лишь бы не превратиться в амебу и не стать девочкой на побегушках у тех, кто к власти ближе. Такое позволить себя я не могла. Собиралась административная комиссия раз в полгода, и осужденной ставили статус – «стремится», «встала» и самая высокая оценка – «твердо встала». Формально, это конечно, не «статус». Никак не вспомню, как это называлось. Это что-то типа разряда у токаря или разделение между: «швея», «лучшая швея», «передовик производства». Полностью звучит так: "Встала на путь исправления". В общем, Белка сказала, что это были «зачёт». Собирались все «плюсы» - по работе, в зоне, в жизни отряда...и тебе ставился вот такой «зачёт». От этого зависело, пойдешь ли ты на УДО, дадут ли тебе свидание за зоной и пр. блага. Это было в Можайске.
 

Я как пришла "лёжа", так и "пролежала " весь срок. Так как мириться с такой мерой воспитания я просто не могла в силу характера. Я готова была на компромиссы, но начальству колонии грезилось, что я пытаюсь навязать им свои правила. Надо отдать им должное, в результате начальство и опера начали понимать, что без компромисса ни один метод воспитания на меня не подействует, и мы вдруг стали разговаривать. Но это уже было ни к чему - до конца срока мне оставалось где-то полгода. До этого времени меня все грозились отправить в крытую тюрьму. Но то нарушений не доставало, то вдруг до конца срока осталось меньше года, и крытая меня уже не могла принять.

Вот так мы и жили – дружно: когда меня сажали в ШИЗО, я пела песни, сочиняла похабные частушки про тошного контролера… А когда вдруг заканчивались 15 суток положенных, я не выходила, и ничего не оставалось, как переносить меня из камеры в камеру за руки-за ноги, а потом оформлять в ПКТ.

А на самом деле причиной всему была такая мелочь, как перевод из беспредельного отряда (в который меня отправили на перевоспитание из-за того, что я пришла на распределительную комиссию не совсем по форме одетой). Всё. Вопрос сразу мог быть решен, и не было бы ни попытки побега, ни злостных нарушений, ни массового брака на моей операции по пошиву одежды...

Администрация конечно была в курсе "воспитательных" мер, применяемых активом отрядов в отношении других осужденных, но пребывали в абсолютной уверенности, что такие методы самые действенные. Да и колония числилась лучшей, и все ЧП умело скрывались, так как за жалобы тоже по головке не гладили. А жалоб практически не было.
И вот через 5 лет я попадаю в колонию строгого режима посёлка Шахово. Естественно, опираясь на предыдущий опыт и свой (уже слишком сформировавшийся) характер, я сразу же встаю в оппозицию. Но вдруг, в этих вечно прессующих человека условиях, появляются сразу три человека, которые пытаются увидеть в человеке то хорошее, которое есть от рождения в каждом.

Три человека «в форме» с таким подходом к заключенному это просто "передоз". Началось все с тогдашнего начальника отряда Яшиной Л.Н., которая вдруг решила меня спасти от СУСа(тюрьма в тюрьме на 9 месяцев). Она увидела во сне то, что я уже научилась скрывать от людей. Она разглядела мой талант и умение прощать людей, не копить злобу. Следом во мне что-то хорошее увидел главврач учреждения Князев А.К., который занялся изучением моих срывов и депрессий. А дальше появилась в моей жизни психолог Рослова Г.Н.

Нет, они не проводили со мной душещипательные беседы, они просто лечили меня доверием, вовлечением в творческие процессы. Доктор Князев, конечно, готов был всегда помочь мне и труппе нашего психотерапевтической театра (которая появилась не без его помощи и поддержки). Где он находил спонсоров и гуманитарную помощь для заключенных, для меня и сегодня остается загадкой. Вот так я вновь превратилась в добрую Маринку Кирик, которая улыбалась в детстве каждому прохожему, здоровалась с соседом по семь раз в день, была, по мнению собственной мамы, "страшненькой, но доброй".

Вот об этом я не успела рассказать людям, пришедшим в Мемориал послушать об ужасах нашей тюрьмы. Теперь рассказывают всем вам. Я попала в Шахово в золотое время работы правозащитников. И сегодня я благодарна этому времени. Низкий поклон всем тем, кто занимается этим великим и зачастую не благодарным делом, как защита прав заключенных. И сегодня, благодаря такой огромной работе искренних и добрых людей, жертвующих собой и своей репутацией ради таких как мы, у вас есть актриса Театра.doc -  иногда и кино - Марина Клещева.