Распределение заключенных по степени их персонального риска

В зависимости от наказания заключенного, есть колонии строгого режима, колония общего режима, колония поселения. Все зависит от тяжести совершенного преступления, и от этого у нас уже назначается наказание. Но если лицо в первый раз совершает преступление, то ему могут быть применены поблажки. В определенных случаях в воспитательных целях целесообразнее было бы использовать более либеральное подходы для того, чтобы они оказывали положительное влияние на заключенных. Об этом echo.az заявил доктор юридических наук Кямил Салимов.

"Что касается работы психологов, то в этом направлении действительно существуют определенные проблемы. К сожалению, мы еще не достигли нужных требований, которые необходимы для реализации этого проекта. Психологи есть, но насколько они профессиональной отвечают всем требований работы с заключенными, для меня большой вопрос. Подготовить в течение короткого промежутка времени кадры также очень сложно. Здесь должна проводиться комплексная работа", - заключил эксперт.

Между тем, в Грузии вступил в силу обновленный Кодекс о тюремном заключении, передает корреспондент "Газеты.Ru". Об этом сообщается в заявлении Министерства по исполнению наказаний и юридической помощи Грузии. По информации ведомства, законодательные изменения значительно улучшили стандарты содержания заключенных и расширили их права. Например, стандарт размещения одного заключенного с 2,5 кв. м увеличился до 4 кв. м, гуманизированы и стандарты свиданий с членами семьи. Спецучреждения для несовершеннолетних преобразуются в реабилитационные учреждения.

Новизна заключается и в том, что отныне заключенных в зависимости от уровня риска будут распределять по тюрьмам четырех категорий. Вместе с тем расширился перечень специальных средств, допустимых к применению против заключенных в случае их неподчинения. Их применение строго регламентировано законом. По информации министерства по исполнению наказаний, при обновлении кодекса ведомство руководствовалось стандартами европейских стран и ООН. В качестве модели авторы использовали аналогичный кодекс Эстонии.

Насчет условий содержания в Азербайджане echo.az рассказал глава Правозащитного Центра Азербайджана Эльдар Зейналов. "У нас в Азербайджане стандарт жилой площади c 1 сентября 2000 г. составляет 4 кв.м на одного заключенного и 5 кв.м на одного больного заключенного. Это не означает, конечно, что везде так и есть. Просто когда правозащитники говорят о перегрузке в пенитенциарных учреждениях, это означает не сон по очереди, а необеспечение этими самими 4 кв. м. Спальные места у всех есть, кое-где даже и не весь лимит вместимости использован, но на человека обычно приходится примерно 3 кв.м. В то же время в тех тюрьмах, которые строят сейчас, закладывают не национальный стандарт (4 кв.м), а европейский (6-7 кв.м). Последний практически совпадает с советской санитарной нормой для обычных жилых помещений (6,5 кв.м).

Распределение заключенных по степени их персонального риска - очень полезная вещь, т.к. применяемый сейчас подход отталкивается от совершенного преступления, а это неверно. Но при этом надо научиться адекватно оценивать этот риск. Для этого необходима работа грамотного психолога и тюремных оперативников.

Помню, в американской тюрьме на Манхэттене ее начальник показал мне обычного с виду заключенного и назвал фамилию, которая тогда была на слуху у нью-йоркцев. Он хладнокровно убил шестерых и был кандидатом на первую за 40 лет смертную казнь. В то же время он ходил по коридору с метелкой, от него никто не шарахался.

Поймав мой взгляд, американский "хозяин" сказал, что "парень вообще-то тихий, его просто довели до этого убийства, а здесь он ни с кем не конфликтует, занимается хозяйственной работой".

На другом этаже тюрьмы мое внимание привлек заключенный, который был заперт в камере, в то время как остальные гуляли. Он бил кулаком в дверь и ругался. Начальник изменился в лице и сказал: "Это очень опасный заключенный, я его даже лишил прогулки". В отличие от первого заключенного, который работал обслугой в кафе, второй был "белым воротничком" на Уолл-стрит и обвинялся в мошенничестве и хищении нескольких миллионов на бирже. У нас бы он точно не был бы в таком положении, отметил я вслух. А начальник тюрьмы пояснил: "Этот заключенный хотел заказать убийство судьи, который ведет его дело, и у него для этого есть деньги. Он завербовал для убийства освобождающегося заключенного, но тот был моим агентом и записал весь разговор. Теперь адвокат точно не отмажет его на суде".

Прошло почти 15 лет, а я до сих пор помню этот разговор и все время сравниваю с нашими реалиями, не в пользу последних.

Например, одно время в Гобустанской тюрьме был начальник, который считал, что пожизненные заключенные опасны только потому, что им нечего терять. В какой-то момент около 80 человек (примерно треть) одним приказом были объявлены склонными к побегу и с тех пор заковывались в наручники. Пошли жалобы, которые дошли и до Европейского Комитета по Предотвращению Пыток, который высказал свое неодобрение этой практики. В результате через полгода от исходного списка остались считанные единицы.

Одного из "склонных к побегу" решением начальника перевели из обычной камеры в одиночку. И вдруг через несколько недель обнаружился длинный подкоп, причем в совершенно другой камере, обитателей которой в склонности к побегу не подозревали... Причиной было то, что персональный риск заключенных оценивался не психологом, а офицером, и причем не по каким-то объективным критериям, а по склонности этого заключенного к демагогии.

Сейчас постепенно тюрьмы начали обеспечиваться психологами, но у них пока невелики и роль, и опыт. Тюремный психолог по своей должности не врач, а офицер администрации, такой же, как охранники, что и определяет отношение к нему заключенных. Более того, на 800-900 заключенных всего один психолог. Понятно, что нагрузка на него неправдоподобно высокая, и он справляется в лучшем случае с составлением психологических портретов вновь прибывших заключенных. Но ведь есть и такая работа, как совместное размещение разных по характеру и культуре заключенных, конфликты с охранниками и другими заключенными, стрессы от наказаний, склонность к суицидам и т.п. Многому из этого не учат в обычных вузах.

Так что, перефразируя В.Ленина, пенитенциарной психологии необходимо "учиться, учиться и учиться настоящим образом!" Конечно, нужны серьезные научные исследования, например, проблемы суицидов или внутрикамерного насилия, рецидива преступлений, психологии наркозависимых осужденных и пр.

Вообще говоря, очень многие проблемы тюрем связаны с тем, что они затрагивают не только Минюст или полицию, но и другие далекие от тюрем министерства и ведомства, у которых свои проблемы, свой бюджет и прохладное отношение к тому, что происходит за решеткой. Очевидно, что без достаточного количества опытных психологов, попытка перераспределить заключенных по категориям опасности, естественная и обоснованная с точки зрения "Европейских тюремных правил", в наших условиях столкнется с коррупцией и другими злоупотреблениями. В результате юриспруденция Евросуда обогатится новыми делами", - заключил Эльдар Зейналов.

Источник: http://echo.az/article.php?aid=62574