Вторые Абрамкинские чтения. Выступление Андрея Бабушкина

Друзья мои, мы начинаем с вами сегодня наши памятные Вторые Абрамкинские чтения, посвященные жизни, творчеству, научной деятельности, памяти нашего выдающегося современника. Я думаю, что пройдут десятилетия, и наши фамилии будут забыты – так устроена человеческая память – и люди не очень хорошо будут понимать те проблемы, которые нас сегодня с вами беспокоят, те беды и ту боль, которую мы испытываем, а вот имя Валерия Федоровича Абрамкина, я думаю, в истории нашей страны останется навсегда. И, наверное, когда-нибудь через десятки лет какие-нибудь студенты, историки тюремной системы будут писать свои научные работы, свои дипломы, диссертации о том, какой вклад внес Валерий Федорович Абрамкин в то, что наша тюрьма изменилась, в то, что она чуть-чуть повернулась лицом к человеку.

«Абрамкинскую» реформу повторить невозможно, потому что эта реформа реализована, она достигла своих целей. Говорят, что насилие никуда не делось, но того уровня насилия, который был в конце 80-х годов, и который я застал в 90-м году, когда стал в Моссовете отвечать за нашу тюрьму, такого уровня насилия, конечно же, нет.

Начну я свое выступление с одного рассказа. Тогда еще не было общественного контроля, и мы ходили в тюрьму просто потому, что нам очень хотелось -  мы раскрывали Конституцию и говорили: есть 29-я статья Конституции, вы обязаны пустить нас в тюрьму, чтобы мы убедились в том, что в тюрьме все нормально. Валерия Федоровича пускали в Матросскую тишину, а меня пускали в Бутырку. И кто-то из сотрудников В.Ф. Абрамкина рассказывает мне такую историю - прихожу я тюрьму, и мне там говорят: вот, Бабушкин – хороший парень, но Абрамкин что-то его испортил… Приезжает она в Матросскую тишину, ей говорят: Абрамкин – отличный человек, но он под влиянием Бабушкина испортился. Вот такая была история.

Что такое реформирование тюрьмы «по Абрамкину»? Во-первых, это снижение в 10 раз количества несовершеннолетних, содержащихся под стражей. В 1990 году в следственном изоляторе №1, где в это время был корпус для несовершеннолетних, находилось 650 мальчиков. Именно целенаправленная работа Валерия Федоровича Абрамкина по влиянию на уголовно-процессуальное законодательство стала решающим фактором, который позволил добиться того, что сегодня в 5-м СИЗО, где находятся несовершеннолетние, их количество, если я не ошибаюсь, составляет всего примерно 65 человек. Это – заслуга Валерия Абрамкина.

Тюрьма конца 80-х годов- это тюрьма, где не было неограниченной переписки – письма лимитировались; это тюрьма, где в штрафном изоляторе был день «летный», день «пролетный». Сегодня, наверное, людям молодым эти слова непонятны, ну, а люди постарше – они кивают головой – то есть, кормили через раз, существовала специальная норма питания для ШИЗО: если обычная зековская норма питания составляла 2200 ккал, то «шизошная» норма питания составляла 1200 ккал. Норма питания для ПКТ составляла 1600 ккал. То, что сегодня этого нет – система не сама освободилась от этого, это – достижение Валерия Федоровича Абрамкина.

Индивидуальная трудовая деятельность…. Многие вещи, которые добился Абрамкин, к сожалению, исчезли. Например, в 1991 году заключенным было дано разрешение заниматься индивидуально-трудовой деятельностью и создавать в колониях производственные кооперативы. Увы, в 1999 году это глоток свободы для заключенных был окончательно перекрыт нормативным правовым актом ГУИНа, потом в 2005 году исчез вообще из всего нормативно-правового регулирования.

Другое изменение, связанное с В.Ф. Абрамкиным, - это, конечно, обеспечение нормы жилой площади в СИЗО на человека. В 1995 году был принят закон о содержании под стражей. Из всех правозащитников только мне пришлось быть членом рабочей группы. Как тогда шла битва? Тогда была норма – 2 метра на человека. Как удалось добиться 4-х метров? Я ее вставляю, (они) ее убирают, я вставляю – они убирают. А у Валеры было исследование относительно того, какие нормы в разных странах мира. И в досоветской, императорской тюрьме, была норма 8 метров на человека. Европейская норма в конце 19 века была 7 метров, а там была восемь. И Валера это описал в одной из своих статей. И я приношу, показываю, вот смотрите, статья Абрамкина - и эта статья Абрамкина стала самым главным аргументом, который тогда поддержала будущий Уполномоченный по правам человека в РФ – она представляла тогда МВД – генерал Москалькова. Она сказала: вот, смотрите, в императорской России было 8 метров, что мы, 4 метра не можем написать?! И так нам с Москальковой удалось закрепить эту норму. Нас поддержал профессор Михлин, покойный уже. Он с Абрамкиным дружил, но у них была своеобразная дружба, потому что он был его научным оппонентом. Он с гигантским уважением относился к Валере, но в научном плане он был его антиподом, он, наоборот, выступал за закручивание гаек, за ужесточение различных репрессивных механизмов. Но он тоже, в конце концов, нас поддержал, и позиция Михлина перевесила.

Таких ситуаций, когда, опираясь на работы Валеры, удавалось что-то менять в законодательстве, в правоприменительной практике, у меня в жизни было, наверное, раз десять. И даже когда Валера ушел из жизни, в время одного из последних разговоров о снижении численности тюремного населения я тоже использовал Валерины исследования, которые показали эту неравномерность численности тюремного населения, показали, что именно с созданием ГУЛАГа у нас произошел скачок от 380 тысяч до двух миллионов менее, чем за пять лет. И это, конечно, тоже здорово убедило тех людей, с кем я разговаривал о том, что численность тюремного населения надо снижать.

С Валерием Федоровичем Абрамкиным связаны четыре реформирования уголовно-исполнительной системы. Первое – это изменение лета 1990 года, потому масштабнейшее изменение лета 1992 года – я все говорю про исправительно-трудовой кодекс России; затем это изменения, внесенные в 1994 году, и конечно же, принятие Уголовно-исполнительного кодекса в декабре 1996 года.

Не все идеи В.Ф. Абрамкина удалось реализовать. Одна из его идей – «вернуть тюрьму народу!». Что он говорил? Нравится вам, чтобы в вашем регионе всех сажали, 90 процентов осуждали к реальному лишению свободы? Вот и платите за их содержание. Пускай тюрьмы строятся на вашей территории, пускай содержатся из вашего бюджета. Надо сказать, что тогда, по молодости своей, я с ним спорил. Мне казалось это очень неправильной нормой: ну, как так – региональные тюрьмы? Это приведет к тому, что те регионы, которые основаны на тюремной экономике, там эта экономика рухнет… А в других местах, наоборот, создастся высокая напряженность. То есть, я приводил какие-то аргументы, которые мне тогда казались правильными. Ну, и, наверное, они отчасти являлись правильными. Но я понял, что, если не реализовать эту идею Валерия Федоровича Абрамкина, что регион платит за своих зеков, мы не сможем, к сожалению, прийти к снижению численности тюремного населения. Только через карман можно радикально эту систему модифицировать. Почему? Мы 25 лет пытаемся уменьшить количество заключенных. Да, мы, конечно, сейчас не на втором месте, как это было в конце 90-х, и не на первом, как это было в начале 90-х. У нас сейчас малопочетное 10-12 место, но даже Янукович смог увести свою страну с 15-го на   27-е место. У нас этот процесс стопорится.  Я думаю, что единственный рецепт, который позволит нам это сделать, это, как говорится, «вернуть тюрьму народу», сделать так, чтобы регион содержал своих заключенных.

Другая идея, которую отстаивал Валера – он хотел провести эксперимент с частными тюрьмами. Тоже мы с ним по этому поводу спорили, но я думаю, что, наверное, этот эксперимент должен быть проведен.

Очень важную роль Валерий Федорович сыграл в изучении криминальной субкультуры. У него была важнейшая мысль, которая не стала достоянием государственной политики, и наша задача, чтобы она проникла в головы людей. Валерий Федорович доказал, что, да, криминальная субкультура – вещь не очень хорошая, и, наверное, это вещь очень жестокая, и так очень много несправедливого. Но бороться с ней на уровне административном, уголовном, как это постарался делать Саакашвили в Грузии: «воров в законе» посадить, отрицательно настроенные элементы закрыть в ШИЗО – это значит заведомо проиграть эту борьбу. С культурой можно бороться только методами культуры. Только культура способна победить культурный феномен. И сегодня, когда я разговариваю с молодыми нашими тюремщиками, я жалею, что Валера не прожил хотя бы еще пять лет, просто для того, чтобы час с ними переговорить… Именно Абрамкин мог бы доказать новому тюремному сословию нашей страны, что только методами культуры, только на уровне идеологии, на уровне творчества можно победить тюремную субкультуру. Иначе мы можем пересажать в ШИЗО всех заключенных, мы можем запугать весь «спецконтингент», мы можем нагнать жути путем создания пыточных зон в каждом регионе, каждый второй отряд сделать «адаптационным», как их называют, где некая адаптация происходит, где человек годами «адаптируется»: телевизор смотрит полчаса в день, передвигается строем, опустив голову… Но так мы криминальную субкультуру не победим. Единственный способ победить это создать какую-то культуру, которая была бы притягательна, понятна, отвечала представлениям людей о справедливости, и только на этом уровне мы можем чего-то добиться. А не победив криминальную субкультуру, мы не можем добиться исполнения целей наказания. А не добиваясь целей наказания… если тюрьма не добивается целей наказания, ее существование просто теряет свой смысл. И творчество Валерия Федоровича Абрамкина, его научная деятельность, она очень наглядно это доказала.

Коллеги, я еще мог много рассказать о том, что Валерий Федорович сделал для нашей реформы уголовно-исполнительной системы, но, если подводить итог, я бы мог сказать, что сегодня в нашем законодательстве живет примерно около ста правовых норм, которые были созданы Валерием Федоровичем Абрамкиным. Именно его научное обоснование, именно его исследовательская деятельность, именно прекрасное знание им российского и зарубежного тюремного законодательства, а также реальной тюремной жизни, сделали так, что эти нормы, о которых люди когда-то фантазировали, думали – это нормы про свидания, это и нормы о количестве денег, которые можно тратить, это и нормы о том, что работа заключенных включается в их пенсионный стаж – это все его открытия, это все то, что он нам оставил, и мы с вами должны достойно, через нашу правовую жизнь провести эти вещи, ничего не потеряв из того, что Валерий Федорович помог нам добиться и добился сам и приумножить это богатство, в том числе, в части развития нашего пенитенциарного законодательства.

А.В. Бабушкин,

член Совета по правам человека и развитию гражданского общества при Президенте РФ,

председатель Комитета за гражданские права